увидеть то, что сидело на моей груди. Ведь я чувствовала всеми клеточками тела, что ничего хорошего я там не увижу.
Мысль о кошке уже точно отпадала. Кошки так себя не ведут.
Внезапно я почувствовала, как мою шею начали сжимать, в попытке задушить. И мне действительно стало не хватать воздуха.
Я не могла пошевелиться, не могла вздохнуть полной грудью, кажется, меня таким оригинальным способом пытались убить.
Распахнув глаза, я увидела небольшой темный комочек, который продолжал сидеть на моей груди и душить меня.
Тело не двигалось.
Если я сейчас что-нибудь не сделаю — будет очень плохо. Вильгельм придет меня будить и обнаружит мой окоченевший труп в его черной футболке, на котором даже белья нет! Нет, так не пойдет.
Не без труда подняв руки, я вцепилась в этот темный комочек, который, к тому же, оказался шерстяным, и откинула его от себя.
Я закашляла, но дышать сразу стало легче.
— Вильгельм! — крик больше напоминал утиное кряканье, чем голос испуганной девушки. Но это лучше, чем вообще ничего.
Мужчина ворвался в мою комнату буквально через 20 секунд и включил свет, который осветил утонувшую до этого в темноте комнату.
Я подскочила и села на кровати, оглядываясь по сторонам.
Кроме нас двоих здесь никого не было. Вообще. Ни придуманной кошки, ни какого-то там темного комочка.
Паника продолжала наступать мне на горло, и я всхлипнула, прижимая к себе голые колени.
— Почему ты кричала? — Вильгельм в одних лишь штанах стоял в дверях и хмуро смотрел на меня.
— Здесь кто-то был… — проговорила, пытаясь успокоиться и не расплакаться окончательно.
— Кто?
— Кто-то душил меня, — я коснулась шеи и из глаз всё-таки брызнули слёзы.
Лицо Вильгельма стало каменным. Кажется, он не верил ни единому моему слову.
— Может, приснилось?
— Нет! — воскликнула на эмоциях, но поспешила сбавить обороты. — Мне не приснилось! Здесь что-то было! Клянусь!
— Ладно. Уже все нормально. Ложись спать, — брюнет потянулся к выключателю, собираясь погасить свет.
— Не оставляй меня! — получилось слишком эмоционально, истерично, я бы сказала, но на Вильгельма подействовало.
— Что ты предлагаешь? — обреченно вздохнул он.
— Я боюсь здесь спать одна, — прошептала.
Мужчина какое-то время смотрел на меня, а желваки на его лице виднелись все чётче. Наконец он отошёл от двери и подошёл ко мне, забирая одеяло.
— Идём. Поспишь в моей комнате.
— В твоей? А где будешь спать ты?
Псих прижал к груди одеяло и приподнял бровь.
— Там же, где и ты.
Я скривилась.
Даже не знаю, что лучше — спать в одной комнате с этим ненормальным, у которого в доме по ночам твориться чертовщина, или спать в комнате одной и пугаться каждого шороха…
— Ладно, — я вскочила с кровати, натягивая мужскую футболку ниже задницы, ведь кроме нее на мне ничего больше не было. — Согласна.
Приплевшись в спальню, которая находилась в конце коридора, мне указали на большую двуспальную кровать, на которую я без угрызения совести и забралась. Да вот я не рассчитывала, что псих ляжет рядом, благо, под другим одеялом.
Было неуютно, зная, что на расстоянии вытянутой руки лежит полураздетый взрослый мужчина, который снимал меня «на панели».
Кстати об этом.
— Вильгельм?
Я надеялась, что он уже спит крепким сном и не ответит мне, но ошиблась.
— Что? — услышала уставшее.
Сразу стало как-то стыдно, но на попятную идти не хотелось.
— Почему ты выгнал меня, тогда, в гостинице?
Мужчина обернулся ко мне.
— Действительно хочешь обсудить это, лёжа со мной в одной постели?
Щеки загорелись.
— Да, хочу, — с вызовом сказала.
Если он пытается меня смутить — у него это хорошо получается, только я упрямая и без боя не сдамся.
— Не захотел тебя портить, — сказал так, будто сделал одолжение.
— То есть? — не поняла.
— По тебе было видно, что ты неопытная девственница.
Я фыркнула. Тоже мне, святоша.
— Что ты вообще там делала?
Я открыла рот и тут же закрыла. Открывать секреты незнакомому человеку не хотелось. Кто знает, может он вернет меня обратно в детский дом, а потом они вместе с директором дружно посмеются надо мной.
— Не важно, — буркнула, поворачиваясь на бок. — Просто нужны были деньги.
Мы оба молчали.
Я уже решила, что на этом мы и закончили, когда Вильгельм заговорил снова.
— Ты хотела сбежать.
По коже пробежали мурашки.
— Откуда ты знаешь?
— По тебе видно. Ты своенравная и непокорная.
— Я не такая, — перебила.
— Мне лучше знать.
Я поджала губы.
Раз уж у нас тут такой прекрасный и душевный разговор, то стоит попытаться узнать то, что у меня никак не получалось.
— Что я здесь делаю?
Тишина.
Показалось, что я снова не получу ответа, но примерно через минуту, Вильгельм заговорил.
— Считай, что я взял над тобой опеку.
Что?
Я поднялась и села, опираясь спиной о спинку кровати.
— Допустим, я так считаю, — я нахмурила брови, созерцая
